БИБЛИОТЕКА ММ

Давайте поговорим о еще одном выдающемся отечественном кинохудожнике – но уже второй половины прошлого столетия, об Алексее Германе (1938-2013).

Вот что можно прочесть о нём в первых строках биографической статьи в Википедии сразу после официальных данных: «Обладал характерной, близкой к документальной, манерой чёрно-белой съёмки художественных фильмов». О том, насколько Герман был «близок к документальной манере», надо сказать особо.

У Герман всего пять с половиной полнометражных лент (дебютная, «Седьмой спутник», 1967, снималась на пару с Г.Ароновым, поэтому считаем её за полфильма). Почти все картины, кроме последней, опираются на исторически достоверную фактуру. Четыре фильма – ретро о сталинской эпохе (1930-50-х), которую Герман понимал и чувствовал гораздо лучше, чем, скажем 1980-90-е, не говоря уже о нулевых и десятых.

Помимо своего феноменального таланта, Герман прославился как режиссёр-тиран и жуткий перфекционист, «улучшатель». Снимая, скажем, сцену, относящуюся к 1935 году, он требовал от ассистентов, художников, бутафоров, костюмеров абсолютной исторической точности деталей. Это значило, например, что фоном по радио не может звучать песня, написанная, в 1936, а газета, которую читает герой, тоже должна быть конкретного года, месяца и числа! И ладно бы он требовал точности фактуры на крупном плане, а второй план и третий обойдутся чем-нибудь приблизительным. Нет, такого у Германа быть не могло. Его помощники и он лично собирали тысячи подлинных предметов (ну или в крайнем случае точные их копии) и располагали их в кадре, даже если большую их часть зритель всё равно бы не разглядел во всех подробностях. Но фильмы Германа созданы не столько для просмотра, сколько для неоднократного пересматривания (и, между прочим, переслушивания!) – и вот тут-то и начинают срабатывать незамеченные ранее «мелочи»: сами материальные детали, но также и обрывки разговоров, особенности речи героев, жесты, даже бытовые звуки – вроде гудка старенького парохода или звона давно устаревшей модели трамвая.

И мы и подходим к главному парадоксу германского мира. С одной стороны – да, маниакальная точность предметности и верность историзму. С другой – перед нами предельно субъективное кино. Чем больше так называемого правдоподобия предъявляет режиссёр, тем всё больше фильм начинает напоминать сновидение. Баланс между реальным и «мокьюментарным» идеально выдержан в «Мой друг Иван Лапшин» (1984), наверное, в самом человечном и совершенном творении Германа. Но уже в следующем фильме, «Хрусталёв, машину!», снятом почти 15 лет спустя, плотность реалий образца марта 1953 года становится такой, что никаким реализмом там не пахнет. На экране царит чистый сюр.

Однако, самый поразительный киноэксперимент Герман выдал напоследок. «Трудно быть богом» (2013), завершённый уже после его смерти (режиссёр не успел до конца озвучить смонтированную картину) – это самое настоящее мокьюментари… о Средневековье. Что было бы, если бы в веке эдак XII кто-нибудь имел возможность снимать реальность скрытой камерой. Тех, кто не видел это полотно, надо предупредить: зрелище очень непростое, и знакомство с Германом лучше начинать не с него. Но знать об этом фильме надо: Герман здесь подходит к границам кинематографа как вида искусства – или лучше даже сказать к границам кинематографа как способа постижения реальности.

Так что мокьюментари сейчас уже не просто забавный жанр, а целое мировоззрение, характерное именно для нашего с вами времени, где порой не найдёшь отчётливую границу между фейком и фактом, выдумкой и подлинным, виртуальностью и реальностью.