БИБЛИОТЕКА ММ

Когда в искусстве отчётливо оформляется новое явление, наблюдатели могут с некоторым удивлением обнаружить его истоки в более ранних произведениях, на которые прежде смотрели иначе. С мокьюментари дело обстоит так же.

От какого фильма отсчитывать начало жанра? От «Гражданина Кейна» (1941) Орсона Уэллса? А почему не от «Паровоз «Генерал»» (1926) Бастера Китона, где излагается реальная история времён Гражданской войны США и в роли паровоза «Генерал» выступает… паровоз «Генерал»? Или, может, даже с «Рождения нации» (1915) Дэвида Уорка Гриффита – там тоже всё строится на «документальном» воссоздании исторических событий?

Граница между реальным и игровым кино зыбка, чуткие кинематографисты понимали это всегда. Конечно, последовательное мокьюментари – это сознательное введение зрителя в заблуждение. Такой жанр возник всё-таки относительно недавно. Но элементы невольной мистификации или исторически сомнительные сцены присутствовали в кино всегда.

Давайте вспомним о Сергее Эйзенштейне (1989-1948). Сейчас его в России знают не очень хорошо, и это грустно. Ведь вообще-то Эйзенштейн – самый влиятельный русский режиссёр. Его воздействие на мировой кинематограф даже мощнее, чем у Тарковского. Это объясняется не только выдающимся новаторством практически всех его немногочисленных картин, но и тем, что Эйзенштейн был крупнейшим теоретиком киноязыка. Например, считается, что именно он предложил наиболее разработанную концепцию монтажа.

И минимум в трёх фильмах Эйзенштейна, можно легко найти отчётливые следы «мокьюментари»: в главном его шедевре «Броненосец Потёмкин» (1925), а также в лентах «Октябрь» (1927) и «Старое и новое» (1929).

Как же так, ведь все эти картины сняты на историческом материале, все – про «реальность»? Но дело в том, что сейчас мы представляем себе некоторые исторические события именно по фильмам Эйзенштейна.

«Броненосец…» задумывался «репортажным», словно в 1905, когда происходили события ленты, некий кинооператор фиксировал их на плёнку. То есть, фактически режиссёр делал ту самую псевдодокументалистику! Попутно, конечно, редактируя реальность: самая знаменитая сцена фильма – расстрел мирной демонстрации на лестнице в Одессе. И она полностью выдумана Эйзенштейном. О том, как и почему тогда происходило «на самом деле» можно прочесть в Википедии. Однако, Эйзенштейн оказался прав как художник: его визуальная версия событий затмила исторические факты.

Ещё более впечатляющая победа «мокьюментаристики» Эйзенштейна – сцена взятия Зимнего дворца в «Октябре». То, как это показано в фильме, попало даже в школьные советские учебники. Но на самом деле не было никакой гигантской вооружённой толпы, штурмовавшей центральные ворота. Не было и особой стрельбы, и уж точно не было массовых жертв с обеих сторон. Небольшая группа восставших мирно вошла во дворец с чёрного хода. Но разве это нужно зрителю? Эйзенштейн откровенно подменял реальность яркими кинематографическими видениями, потому что понимал: Октябрьскую революцию надо изображать эпично, и зритель с благодарностью примет то, что я, режиссёр, ему предложу.

А потом ещё был исторический фильм «Александр Невский» (1938). Как вы думаете, чей профиль отчеканен на ордене Невского, появившегося чуть позже, в годы Великой Отечественной? Актёра Николая Черкасова, сыгравшего главную роль в картине. Именно таким люди хотели видеть легендарного князя. Исторических изображений-то всё равно не сохранилось.

Вот как искусство может воздействовать на реальность. Так что мокьюментари – вовсе не второстепенный жанр.