БИБЛИОТЕКА ММ

Продолжаем разговор о жанре мокьюментари.

«Гражданин Кейн» своим новоявленным принципом псевдодокументализма повлиял на такое количество столь разных фильмов, что трудно их все упомнить. Одни из самых неожиданных и оригинальных следствий картины Уэллса – две ленты Вуди Аллена (р. 1935): «Зелиг» (1983) и «Сладкий и гадкий» (1999).

Аллен и сам уже давно стал легендой почти такого же масштаба, как и Уэллс. Не случайно в мире есть лишь два режиссера, получавшие на Лазурном берегу «Пальмовую ветвь пальмовых ветвей» за общий вклад в развитие киноискусства: Ингмар Бергман в 1997 и Аллен в 2002.

В отличие от Уэллса, Аллен жив и находится в прекрасной творческой форме. Правда, по иронии судьбы наиболее свежий фильм Аллена был завершён в 2018, а последний фильм Уэллса, который, напомню, умер в 1985, вышел… тоже в 2018 (см. Википедию и другие ресурсы).

В американском контексте Аллен выглядел белой вороной уже с середины семидесятых. Слишком ироничный, слишком утончённый, можно даже сказать слишком умный. Он всегда казался режиссёром европейским, да, собственно, им и был: как и многие серьёзные художники в его поколении, Аллен воспитывался на лентах С.Эйзенштейна, Ф.Ланга, Ж.Ренуара, Ж.Кокто, В.Де Сики, Р.Росселлини, Л.Висконти, Ф.Феллини и Ж.Годара и многих других великих. Из американцев для него, кажется, что-то значат лишь Билли Уайлдер и всё тот же Уэллс, но и те отсылки, что есть, пародийны: мрачный эпос «Гражданин Кейн» издевательски отозвался в комедии «Зелиг», а знаменитая сцена в зеркалах, завершающая «Леди из Шанхая» (1947), театрализовано процитирована в «Загадочном убийстве в Манхэттене» (1993).

«Зелиг» – едва ли не единственное следствие «Гражданина Кейна», которому удалось повторить трюк Уэллса: убедить публику (по крайней мере, её часть), что рассказанная история правдива. Но если Уэллс избегает фантастики, то Аллен в некоторых сценах свободно, непредсказуемо и очень смешно ею пользуется. Тем удивительней, что кое-кто всё-таки поверил в реальность существования некоего Леонарда Зелига, человека-хамелеона, которого, кстати, играет Аллен собственной персоной. Поначалу рассказ, выполненный в жанре якобы исторического экскурса, кажется забавным казусом, не более того. Дескать, жил в довоенной Америке некий ничем не примечательный человек, у которого вдруг открылась удивительная способность мимикрировать под окружающую среду. Он невероятно быстро преображается, внешне и даже внутренне. Но Аллен выжимает из этой остроумной и немного легкомысленной идеи всё, по ходу дела подменяя городскую легенду о фрике на гениальную притчу с философским размахом.

«Сладкий и гадкий» связан с «Гражданином Кейном» слабее – самим жанром мокьюментари (по смыслу тут в большей степени отозвалась «Дорога» (1954) Феллини). Но в чём-то он и ближе к Уэллсу, чем «Зелиг»: здесь режиссёр рассказывает будто бы правдоподобную историю. Аллен делает замечательный кульбит: он снимает фильм о якобы существовавшем джазовом гитаристе Эммете Рэе, но подразумевает реального человека – Джанго Рейнхардта (1910-1953), едва ли не самого почитаемого музыканта, творившего в стиле мануш, цыганского джаза (собственно, Джанго его во многом и создал). Рей (в очень убедительном исполнении Шона Пенна) боготворит Джанго и дико его ревнует. Это сюжет о талантливом человеке, характер которого всю жизнь вынуждает его быть № 2 после некого № 1, чьё место он никак не может занять. Кстати, персонаж по имени Рейнхардт в фильме появляется, и хотя он не произносит ни слова и не исполняет ни одной ноты, умудряется произвести на Рея неизгладимое впечатление.

Аллен давно признан мастером интеллектуальной комедии. Но если он и комедиограф, то в старинном смысле, в каком мы называем комедиографами Аристофана или Мольера. Он один из немногих ныне здравствующих художников, кому удаётся средствами кино убедительно воплотить человеческую комедию (как сказал бы Бальзак) – притягательную, абсурдную, вечную для человечества и такую короткую для отдельного человека.